Это было самое плодотворное из его путешествий, увенчавшееся многими открытиями. Он первым из европейцев достиг озера Лобнор, открыл неизвестный ранее хребет Алтындаг и определил точную границу Тибетского нагорья, установив, что его начало на 300 км севернее, чем считалось ранее. Но проникнуть вглубь этой загадочной для европейцев страны ему не удалось. Им был детально изучен водораздел между Хуанхэ и крупнейшей в Китае рекой Янцзы. Пржевальский нанёс на карту неизвестные ранее хребет Колумба, хребет Московский, хребет Русский, одну из вершин последнего он назвал Кремль. Впоследствии в этой горной системе появился хребет, увековечивший имя самого Пржевальского.Известнейший русский путешественник и натуралист Николай Михайлович Пржевальский первоначально быть таковым вовсе не планировал, а видел своё будущее в военной карьере. Выходец из шляхетского рода, что отличился ратными подвигами ещё на Ливонской войне, прошёл первоначальную службу в Рязанском и Полоцком пехотных полках, получил офицерский чин, затем отучился в Николаевской академии Генштаба, по окончании отправился в Польшу, где после подавления мятежа преподавал историю и географию в училище.
За время пребывания в Варшаве у молодого офицера и проснулся искренний интерес к науке постижения Земли. Там им был составлен учебник географии, заслуживший полное одобрение со стороны специалистов. Пржевальский долго добивался перевода в Сибирь для изучения её многообразной природы. Наконец, в конце марта 1867 года Пржевальский прибывает в Иркутск, где работает в библиотеке Сибирского отдела Императорского Русского географического общества, изучая Уссурийский край и добиваясь долгожданной командировки по нему. 23 мая он пишет в Варшаву своему другу Илье Фатееву:
"Через три дня, то есть 26 мая, я еду на Амур, оттуда на реку Уссури, озеро Ханка и на берега Великого океана, к границам Кореи. Вообще экспедиция великолепная. Я рад до безумия! Главное, что я один и могу свободно располагать своим временем, местом и занятием. Да, на меня выпала завидная доля и трудная обязанность – исследовать местности, в большей части которых ещё не ступала нога образованного европейца. Тем более что это будет первое моё заявление о себе учёному миру, следовательно, нужно поработать усердно".
"Касаемо снаряжения нашей экспедиции, то научное оборудование состояло всего-навсего из термометра, компаса и маршрутных карт. Не было даже барометра. Единственно, чего было вдоволь, – это дроби и пороху. Дроби мы взяли четыре пуда. И это было необходимо. Охота не только давала материал для зоологической коллекции, но и обеспечивала питание участников экспедиции". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
Уссурийская тайга произвела на Пржевальского незабываемое впечатление. В отличие от довольно однообразных сибирских флоры и фауны, разнообразие видов здесь было необычайное. Исследуя берега Уссури, Пржевальский знакомился также с жившими здесь казаками, написал специальную статью о бедственном их положении. Вскоре, преодолев почти полтысячи километров, путешественники прибыли в станицу Буссе, откуда по реке Сунгачив они дошли до озера Ханка.
"Первое, что бросается в здешних местах в глаза, – обширные заросли лотоса и исключительное обилие и разнообразие рыбы. Лотос орехоносный (по латыни – "нелюмбия") встречается в России в дельте Волги, в Закавказье и на Дальнем Востоке. Это водное растение – близкий родственник гвианской царственной виктории, разве только ей и уступает место по своей красоте. Чудно впечатление, производимое, в особенности в первый раз, озером, сплошь покрытым этими цветами. Огромные (более аршина в диаметре) круглые кожистые листья, немного приподнятые над водою, совершенно закрывают её своею яркой зеленью, а над ними высятся на толстых стеблях сотни розовых цветов, из которых иные имеют шесть вершков в диаметре своих развёрнутых лепестков". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
Три летних месяца 1869 года Николай Михайлович посвятил изучению долин рек, впадающих в озеро с юга и запада, и поиску южных путей сообщения, как водных, так и сухопутных. Переплыв на пароходе озеро, Пржевальский 7 августа вновь очутился у истока Сунгачи, откуда начинал свои исследования. На следующий день он должен был ехать на Уссури, спуститься к Амуру и затем к Иркутску, домой. Экзамен на путешественника был сдан.
Картинки по запроÑу nikolay przhevalsky
Николай Пржевальский в 1860-е годы
В начале октября Пржевальский прибывает в Иркутск, где получает приказ о переводе в Генеральный штаб. 29 октября он делает сообщение на заседании Сибирского отделения Географического общества о своих исследованиях, и многочисленные слушатели высоко оценивают вклад молодого учёного в изучение нового края. Сразу после отчёта о путешествии Пржевальский представил в Географическое общество предложение об экспедиции в Центральную Азию. Его энергично поддержал русский географ и известный общественный деятель Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский.
Совет Общества одобрил проект экспедиции и обратился в Военное министерство с просьбой о командировании Пржевальского в Северный Китай на три года и о соответствующем снаряжении экспедиции. Министерство отзывается на просьбу Географического общества и назначает в помощники Пржевальскому одного из его бывших учеников, подпоручика Михаила Александровича Пыльцова – человека, соответствовавшего требованиям экспедиционной работы.
"Однако средства на нашу экспедицию были выделены очень скудные. Вместе с Петром Петровичем мы составили подробный план, согласно которому наметили провести комплексное изучение природы Монголии, Ордос и Ганьсу, что на севере Китая, и крайне надеялись дойти до Тибета. Нельзя сказать, что до нас здесь никто не бывал. Но среди купцов и дипломатов, кои были в основном количестве, не было натуралистов. Даже немец Фридрих Рихтгофен, много сделавший для изучения геологии Китая, не доходил в Центральную Азию". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
В начале ноября 1870 года, проехав всю Сибирь на почтовых лошадях, Пржевальский и Пыльцов прибыли в забайкальский город Кяхту, через который велась торговля России с Китаем. Отсюда, взяв казака-бурята в качестве переводчика с монгольского, наняв верблюдов и телегу, путешественники отправились в свою первую зарубежную экспедицию. Она получила название Монгольской, так как большая часть пути, в особенности на первом и последнем этапах, проходила по землям, населённым монголами.
Преодолев за неделю трёхсоткилометровый путь от Кяхты до главного города Монголии - Урги (ныне Улан-Батор), в своих записях Николай Михайлович отмечал, что природа между Кяхтой и Ургой очень сходна с Забайкальем: средневысотные горы, обилие лесов и вод, те же превосходные луга на пологих склонах. Южнее Урги путешественники вступили в восточную часть пустыни Гоби, так называемую Монгольскую Гоби.
"Здесь Гоби не столь бесплодна, как в своей центральной и западной частях. Растительность имеет скорее полупустынный характер, монголы пасут отары овец. Но даже тут она производит совершенно безотрадное впечатление своим однообразием и неприветливостью. Поверхность пустыни преимущественно волнистая, покрыта крупнозернистым гравием и мелкой галькой, местами полосами жёлтого сыпучего песка. Деревьев и кустарников здесь нет, растёт лишь редкая трава. Из птиц мы встречали лишь воронов, быстрокрылых пустынников и многочисленных монгольских жаворонков, подражающих пению различных птиц. Кстати, вороны в Монголии смелы и даже "нахальны". Они воруют у путешественников пищу, расклёвывают горбы у наших верблюдов". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
Первый этап экспедиции продлился почти полгода. В полевых условиях путешественники ознакомились с природой восточной части Монголии и Северо-Восточного Китая и, главное, освоились с непривычной обстановкой, выработав приёмы работы в малозаселённой и иноязычной стране. В начале мая 1871 года, переформировав отряд, Пржевальский выступил в новый поход. На этот раз он отправился в ещё не известные науке края – в Ордос, к изгибу реки Хуанхэ. Караван состоял из восьми верблюдов, двух лошадей и собаки Фауст. Пржевальский с Пыльцовым ехали на лошадях, казаки – на верблюдах. Экспедиция пошла на запад, по холмам, а затем вдоль северного подножия гор Иншань.
Не имея проводника, экспедиция двигалась, следуя советам местных жителей. Большие сложности пришлось испытать из-за незнания китайского языка и подозрительности местных. После войн Китая с Францией и Англией здешние жители с большой осторожностью относились ко всем чужеземцам.
"Порядок наших вьючных хождений всегда был один и тот же. Мы с товарищем ехали впереди своего каравана, делали съёмку, собирали растения или стреляли попадавшихся птиц; вьючные же верблюды, привязанные за бурундуки один к другому, управлялись казаками. Один из них ехал впереди, вёл в поводу первого верблюда, а другой казак вместе с проводником-монголом, если таковой был у нас, замыкали шествие. Так идёшь, бывало, часа два, три по утренней прохладе; наконец солнце поднимается высоко и начинает жечь невыносимо. Раскалённая почва пустыни дышит жаром, как из печи. Становится очень тяжело: голова болит и кружится, пот ручьём льёт с лица и со всего тела, чувствуешь полное расслабление и сильную усталость". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
К середине июня путешественники достигли города Баотоу, близ которого переправились на плоскодонных баркасах через Хуанхэ, и вступили в Ордос – большое пустынное плато Центральной Азии, издавна считавшееся прародиной тюрков. Шёл первый год долгой трёхлетней экспедиции Пржевальского…
Ð. Ðœ. ПржевальÑкий. 70-е годы XIX века. Фото из Ðаучного архива РГО
Н.М. Пржевальский. 70-е годы XIX века. Фото из Научного архива РГО
"В последних числах октября мы выступили из Кяхты и покинули пределы родины, затратив на переход от Кяхты до Урги девять суток. После закупки дополнительно верблюдов и лошадей, а также 30 баранов и распределения обязанностей между всеми участниками экспедиции, 8 ноября мы тронулись в путь".
"Накануне я зачитал приказ, в котором простыми словами, доходчивыми для рядовых солдат, рассказал о значимости предпринимаемого дела: Товарищи! Дело, которое мы теперь начинаем, – великое дело. Мы идём исследовать неведомый Тибет, сделать его достоянием науки... Вся Россия, мало того, весь образованный мир с доверием и надеждой смотрят на нас. Не пощадим же ни сил, ни здоровья, ни самой жизни, если то потребуется, чтобы выполнить нашу громкую задачу до конца и сослужить тем службу как для науки, так и для славы дорогого Отечества!"
Известнейший русский путешественник и натуралист Николай Михайлович Пржевальский после двух азиатских экспедиций прекрасно понимал, что весь регион Монголии, Тибета и части Китая подлежит постоянному и пристальному изучению. И вот – впереди был новый путь, новые неизведанные земли.
"В нашем выступившем караване было 57 верблюдов (40 под вьюками, 14 "под верхом" у казаков, 3 запасных) и 7 верховых лошадей. Я ехал впереди отряда с проводником-монголом и препаратором Телешовым. Головной эшелон вёл Иринчинов. В середине каравана был Козлов, только начинающий свои путешествия по Центральной Азии. В арьергарде находился Роборовский. Позади каравана один из верховых казаков гнал стадо баранов – живой запас нашего продовольствия. Чтобы быстрее достичь Тибета, решили до Цайдама идти путем, уже пройденным до этого дважды, а местами и трижды во время прежних путешествий. Сначала стояли сильные морозы. Но по мере продвижения на юг солнце днём всё ощутимее пригревало. Снег, лежавший в окрестностях Урги, исчез. В первый день Нового 1884 года мы пили чай на открытом воздухе и любовались видом на Алашаньский хребет". (Из путевых дневников Н.М. Пржевальского)
Как и в прежних своих путешествиях, Пржевальский регулярно ведёт метеорологические наблюдения, даёт характеристику зимнего климата Гоби, определяет абсолютные высоты местности, исследует животный и растительный мир. К концу января 1884 года экспедиция достигла южной границы пустыни Алашань. Первым объектом исследования стала гористая местность Ганьсу, входящая в систему Наньшаня. Стоянку устроили на берегу реки Тэтунг, левого притока Хуанхэ, близ кумирни Чертынтон. Это живописное место было хорошо знакомо и любимо Пржевальским. Он говорил, что лучшей стоянки они не имели нигде во всей Центральной Азии.
"Здесь прекрасные обширные леса, с быстро текущими по ним в глубоких ущельях ручьями, роскошные альпийские луга, устланные летом пёстрым ковром цветов, рядом с дикими, недоступными скалами и голыми каменистыми осыпями самого верхнего горного пояса; внизу же быстрый, извилистый Тэтунг, который шумно бурлит среди отвесных каменных громад, – всё это сочетается в таких дивных, ласкающих взор формах, какие не легко поддаются описанию. И ещё сильнее чувствуется обаятельная прелесть этой чудной природы для путешественника, только что покинувшего утомительно-однообразные, безжизненные равнины Гоби..." (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
В Ганьсу путешественники охотились на косуль, лисиц и других зверей, скупали приносимые населением звериные шкуры, наблюдали за ранним весенним перелётом птиц. Затем экспедиция вышла на степную кукунорскую равнину. Проследовав вдоль северного и северо-западного берегов озера Кукунор, она перевалила через Кукунорский хребет и к началу мая оказалась в восточной части Цайдама. Здесь исследователи остановились во владениях местного князька Дзун-Засака. Первый этап путешествия был завершён. Пересечено две трети Центральной Азии, доставлены на исходные позиции необходимые для выполнения главной цели средства и запасы. На это ушло более шести месяцев. Надо было вновь пополнить запасы продовольствия и купить новых верблюдов, так как старые обессилели от долгой дороги и зимней бескормицы.
"Тащить с собой в Тибет всё снаряжение было невозможно, и мы устроили у Барун-Засака склад. В караул назначили Иринчинова с шестью казаками. Остальные отправились к истокам Жёлтой реки, рассчитывая вернуться через три-четыре месяца". (Из путевых дневников Н.М. Пржевальского)
Конвой четвертой экспедиции Николая Пржевальского
9 мая экспедиция выступила в новый путь и, перевалив через хребет Бурхан-Будда, вышла на волнистое плато Северного Тибета. Перед путешественниками лежала местность, где никогда еще не ступала нога европейца. Да и сами китайцы её почти не знали. Наконец, к 17-му числу Пржевальский достиг истоков Жёлтой реки – Хуанхэ и разбил бивуак на правом её берегу.
"Таким образом, давнишние наши стремления увенчались наконец успехом: мы видели теперь воочию таинственную колыбель великой китайской реки и пили воду из её истоков. Радости нашей не имелось конца". (Из путевых дневников Н.М. Пржевальского)
Пржевальский первый из всех исследователей Азии точно определил долготу и широту истоков Хуанхэ и нанёс их на карту. Решена была важная географическая задача. Исследовав горы Баян-Хара-Ула – водораздел двух великих китайских рек Хуанхэ и Янцзы, посланник Русского географического общества обнаружил, что за водоразделом резко меняется характер местности: вместо однообразных плато возникают изрезанные долинами горы, на дне ущелий зеленеют лужайки, появляются цветы, насекомые и птицы. Здесь уже значительно теплее, хотя по сравнению с Тибетским плато высота местности ниже всего на 300–350 метров. Затем путешественники вышли в долину верхнего течения Янцзы. Собрав довольно большие ботанические и зоологические коллекции, путники покинули её и повернули обратно к верховьям Хуанхэ.
"Путь по горам был крайне тяжёлым. Сильно затрудняли движение каравана непрерывные дожди и вздувшиеся реки. На одной из переправ, спасая уплывавших баранов, чуть не утонул Роборовский. Июля, 3-го числа караван поднялся прежним путём на водораздел Хуанхэ и Янцзы и вступил вновь на Тибетское плато. Было лето, а здесь, на большой высоте, мы попали в стужу и сырость. Дожди нередко сменялись снегопадом, по ночам морозило. Болота, топи, разлившиеся речки встречались на каждом шагу. Люди спали на мокрых войлоках, одежда на нас не просыхала, оружие постоянно ржавело. От пронизывающего до костей холода страдали не только мы сами, но и верблюды". (Из отчёта Н.М. Пржевальского Русскому географическому обществу)
Карта путешествий Николая Пржевальского
В конце августа экспедиция прибыла в город Хотан – центр обширного и знаменитого с древности оазиса. Отсюда путь уже лежал на север, домой. С началом сентября караван выступил из Хотана и двинулся вдоль одноименной реки через пустыню Такла-Макан. Весь месяц стояла жара. Даже во второй половине в тени было +25. Людей донимали комары, а верблюдов – клещи. К счастью, хотя бы ночи были прохладные. Незаметно минул сентябрь. 7 октября экспедиция вышла на берег Тарима, пересекла оазис и оказалась в Аксу. Здесь были проданы по дешёвке старые верблюды, а весь багаж экспедиции был завьючен на 40 новых, присланных из Семиречья.
"Близился конец путешествия. Отряд подходил к Тянь-Шаню. Утром 29 октября мы начали подъём на перевал Бедель, спуск затем с которого выдался очень трудным, так как снег был покрыт ледяной коркой. Нам пришлось поодиночке сводить каждого верблюда, при этом двое казаков поддерживали его верёвками. На самой вершине перевала, откуда открывались далёкие виды, я поздравил всех участников экспедиции с блестящим её выполнением". (Из путевых дневников Н.М. Пржевальского)
Встреча в столице после четвёртой Центральноазиатской экспедиции Пржевальского была триумфальной. Сам Николай Михайлович был произведён в генерал-майоры и получил добавочную пожизненную пенсию. Поручика Роборовского наградили орденом Св. Владимира 4-й степени, он также получил прибавку к пожизненной пенсии. Отметили и всех остальных. В феврале 1886 года Совет Общества постановил переименовать хребет Загадочный в хребет Пржевальского. А к марту 1888 года, когда работа над рукописью о путешествии была закончена, Пржевальский тотчас же представил Совету Географического общества план нового, пятого путешествия.
Исходным пунктом экспедиции намечался город Каракол на озере Иссык-Куль. Собираясь в новый дальний путь, генерал-майор в последний раз приехал в свою любимую Слободу. Он составил подробную инструкцию для управляющего и сделал необходимые хозяйственные распоряжения. На этот раз Николай Михайлович отправлялся в экспедицию без обычного энтузиазма, очень нервничал. Тяжело расставался он и с няней, и с родными. Будто в последний раз, он стал прощаться и вдруг заплакал. Вероятно, тяжёлое предчувствие давило ему сердце.
В ходе этой пятой экспедиции у восточного берега Иссык-Куля Пржевальский заболел брюшным тифом и умер 20 октября 1888 года...
