Людям нужна конкретная работа на местах, а не броские лозунги
Недавно я побывал в Тольятти на брифинге, посвященном общественным советам микрорайонов. Вслед за Самарой они будут сформированы и в Тольятти: к 1 августа в городе должно появиться 85 советов. Что характерно, эта новость точно так же, как и все, что касается ОСМ, вызвала приступ саркастических комментариев в оппозиционно настроенных СМИ. Стоит задуматься: а почему, собственно?Первое время мне казалась, что такая позиция может быть объяснена знаменитой фразой из советского мультфильма «А Баба-Яга против!». Действительно, почему иначе, такая, в общем-то, аполитичная инициатива власти, как формирование общественных советов микрорайонов, вызывает такое резкое неприятие у оппозиционеров? Ведь она направлена в первую очередь на наведение элементарного порядка на территориях - работу по благоустройству, борьбу с незаконной торговлей и незаконным оборотом алкоголя и т.д и т.п. С моей точки зрения, ничего такого «политического» в этом нет.
Недавно я побывал в Тольятти на брифинге, посвященном общественным советам микрорайонов. Вслед за Самарой они будут сформированы и в Тольятти: к 1 августа в городе должно появиться 85 советов. Что характерно, эта новость точно так же, как и все, что касается ОСМ, вызвала приступ саркастических комментариев в оппозиционно настроенных СМИ. Стоит задуматься: а почему, собственно?Первое время мне казалась, что такая позиция может быть объяснена знаменитой фразой из советского мультфильма «А Баба-Яга против!». Действительно, почему иначе, такая, в общем-то, аполитичная инициатива власти, как формирование общественных советов микрорайонов, вызывает такое резкое неприятие у оппозиционеров? Ведь она направлена в первую очередь на наведение элементарного порядка на территориях - работу по благоустройству, борьбу с незаконной торговлей и незаконным оборотом алкоголя и т.д и т.п. С моей точки зрения, ничего такого «политического» в этом нет.
Так почему же такая реакция? А может быть, эта инициатива власти выбивает почву из-под ног оппозиции? Согласитесь, чем меньше причин для недовольства, тем сложнее выводить людей на митинги. Чем больше порядка в микрорайонах - когда дворы обустроены, проезды и тротуары заасфальтированы, когда есть детские и спортивные площадки, когда под окном не торгуют круглосуточно левым алкоголем, - то и жители чувствуют себя безопаснее и счастливее.
И снова первые
Всякое сравнение хромает, но такое противостояние уже случалось в нашей истории. Около 150 лет назад в Российской империи практически одновременно стартовали два «хождения в народ».
Проект земской реформы разрабатывался с 1859 года. 1 января 1864 года было опубликовано «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». А уже 28 февраля 1865 года тогдашний самарский губернатор Николай Мансуров открывал земское собрание: «По приведению в действие Положения о земских учреждениях Самарская губерния опередила прочие губернии. Я горжусь, что сего числа открываю первое губернское земское собрание». Да, точно так же, как и формирование общественных советов в нашей стране сейчас впервые началось с Самарской губернии, первое земство в Российской империи также было учреждено в нашем крае.
Земские собрания и управы ведали местными хозяйственными делами: содержанием путей сообщения; строительством и содержанием школ и больниц; наймом врачей и фельдшеров; устройством курсов для обучения населения и устройством санитарной части в городах и деревнях; помощью в развитии местной торговли и промышленности, обеспечением народного продовольствия (устройством хлебных складов, семенных депо); взиманием налогов на местные нужды и т.п. Обычные задачи местного самоуправления, выполнение которых делает жизнь людей лучше. Каждый день, из года в год. Скучно, не правда ли? То ли дело у оппозиционеров. Вот где веселье-то.
Мы пойдем другим путем
А оппозиционное «хождение в народ» начиналось в то же самое время. Герцен призывал в газете «Колокол» в 1861 году: «Но куда же вам деться, юноши, от которых заперли науку?.. Сказать вам куда?.. В народ! К народу! — вот ваше место, изгнанники науки…»
Обращался он к студентам, исключенным из университетов за революционную деятельность. Только цели у них были явно не просветительские. Под видом торговых посредников, мастеров и т.п. молодые люди передвигались от села к селу, выступая на сходках, беседуя с крестьянами, стараясь зародить недоверие к властям, призывали не платить налоги, не повиноваться администрации.
Н.А. Троицкий в книге «Первые из блестящей плеяды» так описывает масштабы движения:
«В народ! В народ!» — тут инакомыслящих не было. Все сходились и в том, что, прежде чем идти «в народ», нужно приобрести навыки к физическому труду и овладеть какой-нибудь ремесленной специальностью, уметь обратиться в рабочего человека, мастерового. Отсюда родилось повальное увлечение организацией всякого рода (столярных, сапожных, кузнечных и пр.) мастерских, которые с осени 1873 года как грибы после дождя стали расти по всей России; увлечение этой мыслью доходило до того, что тех, кто хотел кончать свое образование, даже будучи на 3-4-м курсе, прямо обзывали изменниками народа, подлецами. Школа покидалась, а на месте ее стали вырастать мастерские.
Размах «хождения в народ» 1874 года был для того времени необычайно широким. По данным министерства юстиции, «хождение» захватило 37 губерний. К ним надо прибавить четыре губернии, которые дополнительно названы в документах царского сыска и суда, а также еще десять губерний, где факт «хождения в народ», не раскрытый карателями, установили советские историки. Итого, «хождением в народ» 1874 году была охвачена 51 губерния Российской империи! Общее число его активных участников достигало по меньшей мере от двух до трех тысяч человек, причем вдвое или втрое больше этого сочувствовало и всячески помогало боевому авангарду.
Вся эта «масса энергичнейших и талантливых работников», за малым исключением, действовала распыленно и, что называется, с открытым забралом. Организационная и конспиративная слабость движения обрекала его на верную и скорую гибель. Так и случилось.
И каков был результат? Из воспоминаний о хождении в народ: «Половину России изъездил блестящий пропагандист Дмитрий Рогачев. Обладая большой физической силой, он тянул лямку с бурлаками на Волге. Везде он пытался вести пропаганду, но не мог увлечь своими идеями ни одного крестьянина».
То есть лобовая пропаганда результата не давала и тогда.
Поэтому многие пытались втереться в доверие к населению. «За месяц Вера Фигнер приняла 800 больных. Затем сестрам удалось открыть и школу. Окончив работу в аптеке и школе, сестры брали книги и шли к кому-либо из крестьян». Оставим на совести автора «800 больных за месяц». Чем она могла помочь пациенту за 15 минут при тогдашнем уровне развития медицинской техники? Но ладно, помогла и помогала бы дальше, раз народ толпами к ней ломится, значит, нужна она людям. Но нет, это скучно для оппозиционера — спасать жизнь людям. Звать их на смерть — вот что интересно. А ведь участникам «хождения в народ» с успехом удавалось только лишь лечить крестьян, обучать их грамоте. То есть делать именно то, что людям действительно необходимо. В итоге попытки поднять народ на борьбу серьезных результатов не принесли. К концу 1878 года движение заглохло.
А земство? С каждым годом открывались все и новые земства в новых губерниях. Формировались кадры, строились новые школы, больницы, дороги. Даже в Большой советской энциклопедии не нашлось плохих слов для оценки хозяйственной деятельности земств. А это говорит о многом. Земству вместе с государством реально удавалось менять жизнь населения к лучшему.
Чернышевский знал, что делать, но мы его не дослушали
Осознавали ли это современники? Понимали, что делать? Да, да, все мы со школы помним пламенного революционера Чернышевского, автора романа «Что делать?». Сейчас бы его, наверное, назвали культовым. В школе нам достаточно подробно рассказывали о его взглядах, революционной деятельности и борьбе с проклятым царизмом. До приговора суда. О его жизни после говорится бегло, мол, в целом Чернышевский пробыл в тюрьме, на каторге и в ссылке свыше двадцати лет и умер в 1889 году. Все. А вот Евгений Чириков, известный русский писатель, забытый в советское время, вспоминал такую историю. В 1888 году он встретился в Астрахани с Чернышевским. Чириков - еще совсем молодой человек, за год до этого за участие в беспорядках был исключен вместе с Лениным из Казанского университета. Чернышевский - 1828 года рождения, умудренный опытом, кумир революционно настроенной молодежи. Первый всего лишь был выслан в Нижний Новгород, второй - после 7 лет каторги и 13 лет ссылки в Сибири.
«В то время студенческая молодежь всеми правдами и неправдами добивалась личного свидания с Чернышевским, - пишет Евгений Чириков, - чтобы спросить автора популярного романа «Что делать?», что именно ей, русской молодежи, делать для блага народа, ибо прежняя вера в террор начала пропадать, и фундамент народнической идеологии дал уже много трещин». Этот вопрос задал писателю и Чириков.
Чернышевский в ответ вспомнил историю. Однажды он захотел помочь мужику донести вязанку дров, но у него в руках все рассыпалось. Мужик вместо благодарности обрушился на своего помощника с бранью: «Да на черта мне твоя жалость! Не смыслишь в этом деле, так нечего и соваться!» И Чернышевский, прямо глядя в глаза собеседнику, сделал строгий вывод: «Говорить и писать мы все умеем, да часто беремся не за свое дело. Учиться надо, тогда самому ясно будет, что делать».
Половину России изъездил блестящий пропагандист Дмитрий Рогачев. Везде он пытался вести пропаганду, но не смог увлечь своими идеями ни одного крестьянина
«Говорить и писать мы все умеем, да часто беремся не за свое дело. Учиться надо, тогда самому ясно будет, что делать».Н.Г. Чернышевский http://www.vkonline.ru/
