Серафима Васильевна КАМШУК: «Это ли не счастье — дожить до преклонных лет?»

Былое и думы
Серафима Васильевна КАМШУК: «Это ли не счастье — дожить до преклонных лет?»
В нашем городе немало долгожителей, кому пришлось пройти через тяжелейшие испытания: войну, разруху, голод, потерю родных и близких. Они не только выдержали те суровые времена, но и никогда не жаловались на свою судьбу, на трудные обстоятельства. Сегодня наш рассказ о Серафиме Васильевне КАМШУК. Она тоже из числа долгожителей — ей почти 90 лет. Родом она из села Арзамасцевка Богатовского района. Когда она была маленькой, ее семья трижды уезжала в теплые края. В 20-30-е годы голод и отсутствие работы многих людей заставляли сниматься с насиженных мест и искать лучшей доли. В первый раз ее родители уехали в Узбекистан, когда ей было всего полгода, во второй раз (в пятилетнем возрасте) она попала в Таджикистан, но при каждой удобной возможности русские люди стремились вернуться домой. – В 1930-х годах у нас на родине началось строительство Кутулукского водохранилища, – рассказывает Серафима Васильевна. – Мы приехали, и папу назначили директором рабочего кооператива. По совместительству он работал еще и заведующим столовой. И так случилось, что на складе у них подмокло три мешка сахара. Времена тогда были суровые — отца посадили на два года за халатность. Мама не могла в одиночку прокормить здесь троих детей, и мы снова уехали в Среднюю Азию, в Ленинабад. Народ там был очень доверчивый и добродушный. В городе не было воровства, двери домов не запирались на замки. Если ты приходил на рынок и просил килограмм фруктов, продавец насыпал тебе еще полкило — просто так, от себя. В 1940 году отец освободился из заключения и приехал к нам. Он был образованным человеком и всегда находил хорошую работу. Казалось бы, жизнь налаживается, но уже приближался грозный 1941 год. Я отчетливо помню тот день, когда началась война. Мне уже исполнилось 12 лет. Было воскресенье. Мы шли в парк, и вдруг вокруг началось какое-то оживление. Люди были чем-то взволнованы, обнимались, плакали. А потом прозвучало это ужасное слово – война! Но настоящего страха пока еще не чувствовалось, он пришел позже. Отцу нужно было уехать из города по производственным делам, и он взял меня с собой. 25 августа мы вернулись. В городе стоял жуткий стон. Было такое впечатление, что стонала сама земля, ей вторили небо и горы. Оказалось, что объявили всеобщую мобилизацию. Я до сих пор помню тот вой (по-другому не скажешь) местных женщин, от которого шел мороз по коже. Как будто выла стая раненых волчиц. Тот августовский день потряс меня гораздо больше, чем 22 июня. Еще перед самой войной началось какое-то переселение народов. Например, в Ленинабаде появились корейцы, которых раньше здесь не видели. Они выделялись среди местных тем, что носили пиджаки. А в первые дни войны стали приезжать евреи. Люди они были небедные, и наша мама нанималась к ним стирать одежду и белье. Постепенно наш город стал напоминать военный городок. Появилось много курсантов (парней и девушек), которых готовили к отправке на фронт. Мама и их обстирывала. Папа сначала служил на границе с Афганистаном, а потом его отправили на передовую, и мы потеряли с ним связь до 1944 года. ••• – В августе 1942 года мы уехали из Ленинабада, с великим трудом достав пропуска, – продолжает рассказ Серафима Васильевна. – Свободно перемещаться в то время было нельзя. Прибыли в Арзамасцевку, но по сути, в никуда – своего дома у нас не было. Остановились у маминой сестры, у которой была маленькая избенка и семеро детей. Пока было тепло, мы спали в саманной пристройке, а когда начались осенние холода, пришлось всем перебраться в избу. Теснота была страшная. Спали мы так: двое на кровати, двое на печке, одна на лавке, двое на столе, трое на полу и двое на полатях. Зимой родился теленок, и он тоже находился в избе. С приходом весны стало легче, мы перекочевали в подвал, затем в амбар. Лишь бы крыша над головой была! Во время войны городские люди ездили по деревням, меняли одежду, вещи и книги на картошку, капусту, хлеб. Когда мы выехали из Таджикистана, у нас тоже было много хорошей одежды: мои шелковые сарафанчики, мамины крепдешиновые платья и др. Мы с мамой и тетей тоже ходили менять вещи на продукты. Это было настоящее испытание на выносливость, проходили до 60 км в день. Как только солнце вставало, мы отправлялись в путь до села Ромашкино Оренбургской области. Это удивительное место. Нигде больше я не видела такого достатка. В остальных селах дома были крыты соломой, а там – железом. Да и не просто дома, а целые усадьбы, окруженные забором, с металлическими воротами. Я не знаю, почему в этом селе было такое изобилие. Село располагалось в степи, вдали от центра. Возможно, коллективизация туда не дошла, и там жили единоличники, и у них всего было много. Больше всего меня поразил местный хлеб. Мы давно уже пекли его из жмыха с небольшой добавкой муки. А там я увидела высокие, огромные буханки, почувствовала их умопомрачительный запах. Я тогда подумала: «Поесть бы такого хлеба лет пять, а потом и умереть не жалко». Впрочем, за одну вещь целую буханку нам не давали, а отрезали лишь кусок. И вот наменяли мы зерна, хлеба и отправились в обратный путь. Дошли до села, где располагалась воинская часть, и от усталости у меня ноги отказали. Я села и заплакала горючими слезами. Нас тут же окружили солдатики и предложили маме: — Теть! Вы здесь заночуйте, а завтра дальше пойдете. Но мама отказалась: — У нас полон дом голодных ртов. Рано еще на ночлег устраиваться. И мы пошли дальше. Я каким-то образом набралась сил и прошла 7 километров до того села, где был запланирован ночлег. Была суббота, и многие жители топили бани. Мама стала искать дом, чтобы нам и помыться дали, и ночевать оставили. Это ей удалось. Баню уже натопили, и кто-то из домашних хотел пойти мыться, но дедушка – глава семьи остановил их и строго сказал: «В первый пар пойдут эти труженики». И указал на нас. Я совсем не помню, как мама меня мыла. А когда пришла из бани, то упала замертво. Мне казалось, что спала всего одну минуту, но, оказалось, что уже рассвет. Пошли мы дальше, а ноги все равно подкашивались. Только к вечеру пришли домой. Раздали куски хлеба ребятишкам, те были очень им рады. Они даже выскочили на улицу, чтобы все видели, какой чудесный гостинец им привезли... ••• — Когда мне было 15 лет, я уехала в Куйбышев и поступила в финансово-экономический техникум. Хорошо, что дали общежитие, но помещение не отапливалось, стекла были выбиты. Мы забивали их фанерой, затыкали тряпками. Спали с девчонками по двое, чтобы было теплее, но никто не жаловался. Время-то было военное. В 16 лет я вернулась в Арзамасцевку и начала работать счетоводом-кассиром в сельпо. К тому времени мама уже нашла съемное жилье, и моя небольшая зарплата служила подспорьем для семьи. Периодически мне приходилось ходить в село Богатое за 12 км, чтобы сдавать в госбанк огромные по тем временам суммы денег. Ни транспорт, ни охрану мне не выделяли. Но и это не воспринималось, как трагедия. Случаев ограбления у нас не было, а пройти 24 км в день было легко и просто. Все-таки не 60, как во время похода в Ромашкино. День Победы я тоже отчетливо помню. 9 мая я находилась одна в конторе, начальство куда-то отлучилось. И вдруг послышались какие-то крики, заиграла гармонь, кто-то запел. Крики приближались и становились все более отчетливыми: «Победа! Победа!» Каждый ощущал невероятную радость и счастье. Казалось, что самое страшное позади, больше никогда в нашей жизни не будет никаких бед и напастей. И только вдовы, не дождавшиеся своих солдат, тихо плакали. У моей тети муж вернулся домой в 1944г. без ноги, но с двумя орденами Славы. Мужчины, которые пришли с войны раньше, быстро приспособились к мирной жизни: кто-то устроился кладовщиком, кто-то — председателем ревизионной комиссии. А тем, кто вернулся домой позже, иногда приходилось искать работу в других краях. Отца мы тоже дождались, но прожил он недолго, в 1947г. мы его похоронили. А через год и тетин муж ушел из жизни. Многие вернулись с фронта израненными, контуженными, больными, и война еще долго продолжала собирать свои жертвы. ••• – Когда наше сельпо ликвидировали, я уехала в Куйбышев, – говорит Серафима Васильевна. – Работала и на швейной фабрике, и в магазине. Была попытка наладить личную жизнь, но она окончилась неудачей. Тогда люди массово мигрировали по стране, не боясь расстояний. Я забрала дочку и уехала на Украину, работала на шахте «Кочегарка» в Горловке. Прожила на Украине год. Работала газозамерщицей — и сама попадала под обвал, и засыпанного забойщика находила. Но деваться было некуда, нужно было кормить ребенка. В 1955г. приехала в Отрадный. Меня приняли на производство ночным дежурным. А вскоре произошла встреча, изменившая мою жизнь. Когда я впервые увидела Павла, подумала: «Он что, из заключения вышел?» Посреди зимы был одет в прорезиненный плащ и кирзовые сапоги, а голову покрывал какой-то малахай. Он выглядел старше своего возраста. Я же была настоящей модницей, хорошо шила и одевалась. Мы представляли собой довольно странную пару. Подруги не понимали, «что я нашла в этом старике». Но, по-видимому, нам просто суждено было быть вместе. Мы уехали в Ленинабад. Я стала шить на дому. Дела шли нормально, проблем с деньгами не возникало, но я не была официально трудоустроена, стаж не шел. Вскоре меня пригласили на работу в больничную регистратуру. Я согласилась, и с этого момента моя жизнь кардинально изменилась. С медициной я была знакома: когда училась в техникуме, у нас было санитарное дело. А через год поступила в медучилище и стала работать в городской объединенной больнице медстатистиком. Анализировала работу врачей, вела ежемесячный учет: каких больных они принимают, сколько времени на них затрачивают, каково качество работы. Так как я знала бухгалтерию, у меня все хорошо получалось. Большую роль в моей жизни сыграл директор медучилища Ильхом ИСМАИЛОВ. Он буквально заставил меня получить высшее образование. Двигаясь сам по карьерной лестнице, продвигал и меня. Я работала в горздравотделе, потом – заведующей бюро санитарной статистики в облздравотделе, была заместителем главного врача физбольницы, получила звания «Отличник здравоохранения СССР» и «Ветеран труда». Перед выходом на пенсию мы с мужем купили дом в моей родной Арзамасцевке, планировали жить там летом, так как в Ленинабаде слишком жарко. Но муж не дожил до этих счастливых дней. Похоронив его, я нашла обмен из Ленинабада в Отрадный, и вот уже больше 30 лет живу здесь. Считаю, что прожила хорошую жизнь. В ней были и трудности, но и счастливых дней хватало. Немногим удается дожить до моих преклонных лет и остаться на ногах. Это ли не счастье?..http://vestnik.otradny.net/
Рейтинг: 32	С.Углева. Фото В.Бондарева и из личного архива С.В.Камшук 28.02.2018