Ветераны-нефтяники супруги ЕСИПОВЫ: «Мы прожили интересную жизнь»

Первая полоса
Ветераны-нефтяники супруги ЕСИПОВЫ: «Мы прожили интересную жизнь»
По давней традиции накануне Первомая мы встречаемся со старожилами города, чтобы услышать интересные воспоминания о временах их молодости. На сей раз мы отправились к супругам-нефтяникам Анатолию Александровичу и Алле Анатольевне ЕСИПОВЫМ. Примечательно, что живут они в одном из финских домиков в старом центре города, на улице Школьной — там, откуда все начиналось. Сегодня дом перестроен и расширен, но старая часть здания сохранилась. В этом доме всегда рады гостям, друзья и знакомые с удовольствием заходят на огонек. Нас тоже встретили радушно и познакомили с внучкой Ксюшей, беседа потекла плавно и неспешно. – Мой отец был офицером, служил на Западной Украине, – начал рассказ Анатолий Александрович. – И после того, как его комиссовали по болезни, решил ехать к брату в Тоузаково. Мне было тогда 8 лет. Прожив в деревне одну зиму, мы перебрались в Отрадный. Отец поступил в пожарную команду, а со временем стал ее начальником. Как офицеру запаса ему дали квартиру, и в начале 1959 года мы поселились в 40 квартале. Это было настоящее событие! Раньше мы жили в военном городке, в Доме офицеров и служащих. Название красивое, а на самом деле это был обыкновенный барак, только многоэтажный. Затем обитали в небольшой деревенской лачужке, и конечно, переехать в двухкомнатную квартиру было огромным счастьем. В каждой комнате стояли стол да кровать, поэтому помещения казались просторными. Да и по всему городу дома тогда росли быстро, как грибы после дождя. Я слышал, что по вводу жилья в то время Отрадный занимал первое место в области. Мама до сих пор живет в том самом доме. Сейчас ей почти 88 лет. И каждый раз она встречает меня фразой: «Как там дача?». Она в прошлом году еще на ней работала, да и в этом собирается. Готовится к новому сезону: полквартиры заняла рассадой. Наш сад маму не привлекает, говорит, что не ее земля. А свою-то она более 50 лет обихаживала, ей там каждый камешек, каждый комочек знаком. – Когда пришло время выбирать профессию, особо я не задумывался, – продолжает Анатолий Александрович. – Раз Отрадный – город нефтяников, значит, нужно идти в нефтяную промышленность. К тому времени у меня уже и отец был нефтяником. Поэтому сразу после школы я пошел в ученики в цех контрольно-измерительных приборов и автоматики. Позже он стал называться цехом автоматизации производства. Приходили новые, более сложные системы, нужно было постоянно учиться, повышать свой уровень. Мы ездили на спецкурсы в Лениногорск, Уфу, но со временем почувствовали, что образования не хватает. Хорошо, что в то время появился рабфак. Преподаватели готовили нас очень серьезно, чтобы мы сдали экзамены в институт. Они знали, что от людей, которые несколько лет отработали на производстве, отдача будет гораздо больше, чем от вчерашних школьников. И вот в 32 года я стал студентом института. Вокруг была в основном молодежь, но встречались и мои ровесники, даже люди более зрелого возраста. Самый яркий пример — Иван Тарасович ЩЕБЕТИН, который окончил институт за год до выхода на пенсию. За свою жизнь мне довелось поработать и на заводе, и на промыслах, был я и мастером, и механиком. Последние 10 лет занимал должность начальника участка цеха поддержания пластового давления. – Быть начальником – непростая работа, – говорит Анатолий Александрович. В два часа ночи мог раздаться звонок: «Приезжайте скорее! Авария!». Я уезжал и мог не появляться дома и день, и два, и три. Возможно, «авария» – слишком громкое слово, просто встало оборудование, хотя и это тоже было ЧП. Наш цех ППД – вроде бы и второстепенная организация, но не дай Бог что-то случится, тут же встанут промыслы, НСП и т.д. Приехав на место происшествия, можно было увидеть такую картину: трое-четверо рабочих наяривают, скачут через задвижки, как сайгаки. А вокруг них водят хоровод человек 15 начальников разных мастей и приговаривают: «Ну, давайте быстрее, давайте!». Во время аварийных ситуаций я вел себя спокойно: не повышал голоса, не искал виноватых. Железка есть железка, всегда может сломаться. Конечно, и человеческий фактор нужно было учитывать: могли нажать не на ту кнопку, вовремя не открыть задвижку. Но сначала нужно было исправить ситуацию, а потом уже говорить с человеком и объяснять, что и как произошло по его вине. Но этот разговор всегда оставался между нами, до вышестоящих инстанций не доходил. А с какими интересными людьми мне довелось работать! Чего стоил один только сварщик Дмитрий МАЛОВ. Он варил под водой, не в прямом смысле, конечно. Просто при остановке оборудования труба течет долго, часа 2-3. Ждать – нет времени! Так вот Дмитрий умудрялся варить под давлением и при текущей воде, и результат всегда был отличным. – Трудовую деятельность я начал с низов и считаю, что по-другому просто нельзя, – говорит Анатолий Александрович. – Даже тем, кто окончил институт, желательно начать с рабочей профессии, поработать своими руками. Хотя молодежь на моем веку встречалась разная. Некоторые ребята откровенно говорили: «Мне нужно немного пересидеть здесь, а потом меня папа получше пристроит». Проходило немного времени, и парень действительно «выбивался в люди», пересаживался на «Мерседес». Каждый устраивал жизнь по-своему. Когда мне исполнилось 62 года, я вышел на пенсию. Мог бы работать и дальше, но мне сказали: «Извини, у нас есть приказ уволить 25 пенсионеров». Что ж, я был обычным работягой, выдающимся специалистом себя не считал, поэтому спокойно уступил дорогу молодым. ••• У Аллы Анатольевны ЕСИПОВОЙ – тоже своя история. Ее отец – известный в городе строитель Анатолий Гаврилович ЦАПЕНКО. Родом он с Украины. В 1937г. был репрессирован и отбывал наказание на Красной Глинке около Куйбышева. Строил завод «Электрощит» и другие объекты. В связи с тем, что в войну было большое переселение заводов из Москвы, в нашей области разместилось множество лагерей для заключенных. «Политические», как рассказывал Анатолий Гаврилович, сидели отдельно, среди них были и профессора, и артисты, и другая интеллигенция. – А мама работала на Глинке нормировщицей, – рассказывает Алла Анатольевна. – Однажды она просматривала наряды и решила, что кто-то допустил в слове орфографическую ошибку. Она взяла и исправила ее. А позже ее вызвал начальник и спросил: «Кто это «п» на «б» исправил?». Мама ответила: «Представляете, какой-то грамотей отправляет у нас машины не с трубами, а с трупами». Начальник посмотрел на нее, наверно, удивляясь ее наивности, и сказал: «Дуся, тут все правильно написано! Это не трубы, а трупы». Так мама узнала, что каждый день на нескольких машинах увозили тела заключенных. Вот в таких ужасных условиях познакомились мои родители. ••• – После освобождения папе нельзя было работать на Красной Глинке, так как поселок находился слишком близко к областному центру, а ему нужно было держать расстояние 100 км. Поэтому родители уехали в Похвистнево. Там я и родилась. Отец работал в СМУ-1, которое относилось к тресту «Куйбышевнефть». Он был прорабом, строил промыслы, жилье. В числе первых был направлен в поселок нефтяников, которому в будущем суждено было стать городом Отрадным. Мама не хотела ехать, сопротивлялась, как могла. «Где мы будем жить? Где будут учиться дети?». Папа ее успокаивал: «Я всё построю: и дом, и школу, и клуб». Уговоры не действовали, и папа прибег к решительным мерам: погрузил все вещи и перевез их в Отрадный. Мама вернулась с работы, а дома – пустота. Тогда она поехала за мужем. Сначала мы жили в том же помещении, где находилась контора. А потом в поселок привезли первые финские домики, строители очень долго не могли понять, как их собирать. Отец несколько ночей изучал схемы и, наконец, сказал: «Я разобрался. Будем строить». Он очень любил сады, поэтому сам ездил за яблонями, грушами, вишней, а рабочие сажали их во дворах, но лишь кое-где они сохранились в полном объеме. Зачастую люди выкапывали деревья, а всю землю отводили под огороды. В 1954г. мы вселились в финский домик. В нашем саду росли и яблони, и сливы, и вишни. Урожай был таким богатым, что я водила к нам всю окрестную детвору. Папа построил школу №1 (маленькую) и клуб «Нефтяник». Все сделал, как обещал. Сначала мама работала с отцом, а когда образовалась автотранспортная контора, ушла туда нормировщицей, потом была начальником отдела труда и зарплаты. Затем снова сменила место работы, а отец так и работал строителем. ••• – Примерно в 1956 году в городе начали класть асфальт. Мама написала об этом куйбышевским родственникам и пригласила их в гости. Вскоре приехали тетя с дядей: оба в туфлях, каких у себя по улицам ходили. Но до нашего дома добрались по колено в грязи, хотя расстояние от вокзала совсем небольшое. Упрекнули: «Что ж ты написала про асфальт? Где он?». Что ж поделаешь, тогда такие были дороги. А на углу улиц Советской и Буровиков находилось и вовсе гнилое место. Там была глубокая яма, куда стекали все стоки. Как-то мы с соседом пошли мерить лужу, и нас туда чуть не засосало. Вытащили случайные прохожие. Отец очень долго сталкивался с двойственным отношением к себе: его ценили как хорошего работника, но дать Почетную грамоту репрессированному не могли. Начальство вызывало его и говорило: «Извини! Чего не можем, того не можем. Мы дадим тебе денежную премию». Но эти деньги отец в дом никогда не приносил: он покупал топоры или еще какой-нибудь инструмент для работы. Мама слышала разговоры про то, что реабилитировали то одного, то другого знакомого. Но когда она предложила и отцу подать документы на реабилитацию, тот не согласился: «Ничего не надо. Как есть, так пусть и остается». Тогда мама сама отправила документы. Отец узнал, и тогда они единственный раз в жизни серьезно поругались. Мама все твердила: «Толя, Толя! У нас же дочь растет. Она же будет считаться дочерью врага народа. Подумай о ней!». А потом, когда отца реабилитировали, у него появилась первая прядь седых волос. Так сильно он переживал. Уйдя на пенсию, он полностью посвятил себя садоводству. Умело прививал деревья, на одной яблоне у него росло несколько сортов яблок. Их у нас было столько, что ни съесть, не переработать было нельзя. Мы набирали ведра яблок и выходили на улицу, буквально навязывая их прохожим. Не нужно было ни денег, ни благодарности, лишь бы взяли. ••• – Папа хотел, чтобы я стала строителем, – продолжает рассказ Алла Анатольевна. – Но я видела, какая суматошная жизнь была у отца, и себе такого не хотела. В 7 утра он уже был на работе и приходил домой в 9-10 вечера. – А сама-то когда приходила? В два часа ночи? – вставил реплику глава семьи. – Я же тогда не знала, что везде так работают! — улыбнулась Алла Анатольевна. — Думала, только строители этим отличаются. И поступила в нефтяной институт. Когда проходила практику на участке, познакомилась с Анатолием. Начальником участка тогда был ГРИШИН. Нас, практикантов, обучали основательно, сразу вовлекали в производственный процесс. Мы делали обходы, нам доверяли самостоятельно проводить некоторые работы. Помню, как-то я надела симпатичное платьице с жабо – молодая была, хотелось хорошо выглядеть. А когда стали мы спускать скребок, сальник не подтянули, вот нефть и стала брызгать во все стороны. Скважину перед этим только-только покрасили. И за пару минут она была вся в нефти. Да и мы тоже в пятнах с ног до головы, волосы перепачкали. (Авторское отступление. Нефтяники часто рассказывают, как их окатывало нефтью с ног до головы. И почему-то обычно это происходит в тот день, когда человек надевает новый костюм или белоснежный полушубок). По окончании института я год работала в Куйбышеве, но потом вернулась в Отрадный. Была диспетчером, потом ушла в геологический отдел. Последнее место работы – замначальника геологического отдела. И вот тогда, когда я стала хоть маленьким, но начальником, пришлось работать до двух часов ночи. Помогало то, что меня окружали такие же трудоголики. Достаточно было дать задание, и ты знаешь, что в определенный срок оно будет выполнено. Мы оставались после работы, выходили в выходной, не считаясь с личным временем. И тогда во всем была преемственность. Люди старшего поколения обучали молодежь. Не могу забыть начальника геологического отдела (затем главного геолога) Анатолия Иосифовича СЛАБЕЦКОГО. Он уделял молодежи много времени: рассказывал, показывал, заставлял вникать в суть дела. Школа под его крылом была просто отличная. Всем, что я знаю и умею, обязана ему. Ведь на практике возникают совсем другие вопросы, не такие, как в ходе обучения. А когда приходит понимание, приходит и азарт. Ты не замечаешь того времени, которое проводишь на работе, тебе это в радость. ••• – Поженившись, мы решили жить отдельно от родителей, – рассказывает Алла Анатольевна. – Про наш быт в Юнгородке можно много рассказывать. Самое яркое воспоминание – это тараканы. Чтобы избавиться от них, нужно было, чтобы санобработку проходили все сразу. Но в таком случае необходимо куда-то выехать. Но куда? Вот поэтому каждый боролся с тараканами, как мог. Пробовали всё: и дуст, и дихлофос. Продукты тщательно упаковывали, кастрюли завязывали. Тараканы оживлялись, когда дома никого не было. Приведешь, бывало, ребенка из садика, а в комнате – сплошной ковер из насекомых. Начинаешь греть воду и ошпаривать незваных гостей. А сын тянет меня за подол и кричит: «Мамочка, не трогай их, у них же детки!». В общем, нам есть что вспомнить. А в финский домик мы переехали, когда умерли мои родители, с тех пор здесь и живем. Муж трудится в саду. Конечно, мы не уделяем ему такое внимание, как папа, но собираем неплохой урожай. Дочь Елена окончила нефтяной институт. Сначала работала на Севере в компании «Лукойл», но, приехав сюда, сменила род деятельности. А сын Денис, наоборот, сначала не пошел по нашим стопам, поступил в пединститут на физмат. Ну а потом жизнь все-таки привела его в нефтяную промышленность. У нас двое внуков – Ксения и Тимофей. Сейчас принято ругать все, что происходило в советские годы, но ведь было не только плохое. Оглядываясь назад, мы можем сказать про себя, что прожили очень интересную жизнь...
Рейтинг: 17	С.Углева. Фото В.Бондарева 26.04.2017

http://vestnik.otradny.net/