«Всю жизнь провела на поле с тяпкой...»

История далекая и близкая
Мария Павловна КЛИНДУХОВА: «Всю жизнь провела на поле с тяпкой...»
Вот и пришла весна. Скоро мы будем отмечать один из самых любимых праздников – Международный женский день. Надо отдать должное поколению наших мам и бабушек, на долю которых выпал трудный жизненный путь. Сегодня остается только удивляться, откуда они черпали силы, чтобы выдержать и пережить все испытания? Моя собеседница, Мария Павловна КЛИНДУХОВА, в феврале этого года отметила 90-летие. Она хорошо помнит и тяжелый крестьянский труд, и немцев, топтавших ее родную землю, и долгий восстановительный период после войны. Но она не считает, что ее судьба была какой-то исключительной: – Ведь я обычный, рядовой человек. Всю жизнь провела на поле с тяпкой среди таких же женщин. Всем было трудно, все мы хлебнули лиха… Родилась она в селе Банищи Курской области. Местность там была очень красивой: вековые леса, необъятные луга с душистым разнотравьем, извилистая река Сейм. Окружающее великолепие природы скрашивало постоянные бытовые трудности. Семья жила в бедности. Отец умер еще до войны, и Марию с братом воспитывала мать. Газового отопления тогда не было, а воду брали в колодце, который находился в нескольких километрах от села. Водоразборные колонки в каждом дворе появились много лет спустя. Хороших дорог тоже не было, как и лошадей, чтобы поехать куда-то. Поэтому многие сельчане практически никогда не покидали родное село. В 10 лет Маша пошла работать в колхоз. Ее обязанностью было пасти гусей. Брат помогал ей отводить гогочущее стадо на луг, потом приводить назад, а днем девочка следила за гусями, чтобы их не утащили крупные хищные птицы или лисицы. – Я очень боялась лис, они ведь и покусать могли, – вспоминает Мария Павловна. – Приходилось отбивать у них добычу. И что интересно, пока рядом был брат, никто на гусей не нападал. А дикие животные словно чувствовали, что я слабее. За хорошую работу нам с братом дали премию – теленочка. Как мы обрадовались! Он был такой милый и ласковый, я его чуть ли не на руках носила. И вот наступил роковой день – 22 июня 1941 года. Несмотря на выходной, Мария была в поле на прополке свеклы. – Нас, девчонок, ставили в пару с пожилыми женщинами, чтобы мы друг другу ноги тяпками не поранили, – рассказывает моя собеседница. – Все было как обычно, и вдруг мы увидели, что к нам на лошади несется бригадир. Он остановился около первого звена, и все работницы вдруг побежали с поля. «Куда это они?» – подумали мы. Потом бригадир подъехал к нам и сказал: «Война началась!». А мы были подростками, и ничего толком не понимали. Что такое война? Где она? Наверное, где-то далеко. Девчонкам тогда даже в самых страшных снах не могло привидеться, что в октябре 1941-го в их село войдет враг. ••• А вот как местные жители увидели первого немца. Поблизости от села Банищи советские войска сбили вражеский самолет, и он упал возле леса. Слух об этом событии разнесся по селу со скоростью молнии. – Мы с девчонками побежали смотреть на немцев, – вспоминает Мария Павловна. – Один летчик сгорел, а второго мужики, которые неподалеку пахали землю, сумели поймать. До этого в селе ходили слухи, что на голове у немцев растут рога. И вот, оказалось, что с виду они такие же люди, как и мы. Колхозники и в мирное время привыкли работать, не разгибая спины, а в военное лихолетье пришлось трудиться еще больше. Главной рабочей силой стали женщины и дети. Но периодически их мирные занятия прерывались гулом пролетающих самолетов. Мария Павловна до сих пор помнит, как они с девчонками забежали к одной старушке в сад и залезли на вишню, скрывшись за ее ветвями. Позже им сказали, что в таких случаях следует ложиться наземь. Но все равно им казалось, что ветки – более надежное укрытие. – Я не раз слышала, как люди рассказывали, что не все немцы были извергами, некоторые даже подкармливали детей, – продолжает беседу Мария Павловна. – Но в моей памяти ничего хорошего о них не сохранилось. Звери и есть звери. Они стояли у нас полтора года. Вошли в село пешком, а не въехали на мотоциклах, как показывают в кино. Свободно расхаживали по нашей деревне, забирали все, что хотели: яйца, молоко, кур. Они замучили и казнили немало людей. Расстреляли и мою двоюродную сестру, которой было всего 18 лет. Им что скотину убить, что человека – без разницы. Одно дело, когда солдат с солдатом воюет, но мирных-то жителей зачем уничтожать? Ну, а когда немцы стали отступать, то совсем озверели. Молодых мужчин с собой забирали, стариков расстреливали, дома палили. Сожгли и нашу хату, мы остались без крыши над головой. Полтора года жили в шалаше. Дождь идет – мокнем, ночью мерзнем, одеться и укрыться нечем. Хорошо хоть нашлась одна добрая женщина: зимой пускала нас к себе. Когда село было занято немцами, брат ушел в партизаны, и мы ничего о нем не слышали. А когда нас освободили, брат вернулся и застал на месте дома только пепелище. Он испугался за нас с матерью, но люди подсказали, где мы находимся. Встреча была радостной, но недолгой. Вскоре я уже провожала брата в армию. Помню еще один случай. Уже после того, как немцы только что отступили, через село проходили наши солдаты. Было их человек 30. Шли они бодро, с музыкой. Мы свои дела оставили и смотрели на них во все глаза. Молодые солдаты шутили, а бойцы постарше говорили: «Эх, дети, дети! Мы за вас отомстим». Но вскоре они наткнулись на немцев, и все погибли в бою. Известие о начале войны застало Марию Павловну за работой в поле, и там же она узнала о ее окончании и Победе. – Нас тогда было три девушки, мы сеяли просо. Ноги у всех грязные, потрескавшиеся до крови. Мы трудились до седьмого пота и думали: «Сутками будем работать, лишь бы немцы не вернулись, и чтобы войны больше не видать!» И тут опять бригадир скачет на коне во весь опор. Сразу подумалось плохое: «Опять немец наступает!». Но бригадир выглядел очень счастливым. «Девки! – радостно закричал он. — Война закончилась!». Все побежали на митинг к сельсовету. Мне нечего было надеть, но все равно я была очень довольна. Начиналась райская жизнь: не нужно бояться, что немцы придут и расстреляют. ••• Война закончилась, но работы в селе не убавилось. Мужчины возвращались домой не сразу, а некоторым и вовсе не суждено было вернуться. Всё домашнее и колхозное хозяйство по-прежнему оставалось на женских плечах. – В 1946 году я уже была звеньевой и считалась передовиком сельского хозяйства, – рассказывает Мария Павловна. – Помню, как нас с девчонками вызвали в исполком соседнего города Льгова. Там музыка играла, люди танцевали, а мы приехали в бурках. Стали нас премировать: дали по два стакана соли и по куску мыла. Мы от радости чуть не до потолка прыгали. А несколько месяцев спустя нас, трех звеньевых, опять вызвали во Льгов. Мы снова отличались внешним видом: городские женщины – в шляпках на голове, а мы, деревенские, – в платочках. На этот раз нас наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Три послевоенных года денег в колхозе вообще не получали. Но на каждого была установлена норма – 150 выходов в год. Питались, в основном, картошкой со своего огорода. У кого была корова, тот и молоко пил. В 1947 году я вышла замуж. Мужа звали Семен Афанасьевич. Он пришел из армии, месяц мы встречались, а потом поженились. Свадьба была очень скромной. Главное угощение на столе – суп. А из развлечений – танцы под гармошку. Жить стали у нас, Семен помогал достраивать дом, заводить хозяйство. Родились дети. Четверых мы вырастили, двух потеряли. В те времена у женщин не было декретных и послеродовых отпусков. Беременные работали наравне со всеми и до самых родов. Один раз муж меня чуть ли не на руках нес с поля, где я полола свеклу. Ноги онемели и отказывались идти. Кое-как дотащил до роддома. Работая целыми днями, мы своих детей практически не видели. Сначала за ними следили бабушки, а потом старшие братья и сестры растили младших. И все дети вырастали хорошими людьми. Наверно, потому, что перед глазами у них был наш пример. Они рано начинали работать по дому, по хозяйству, росли не избалованными. Это сейчас дети живут вольготно, гуляют и играют целыми днями. После войны село стало развиваться. Построили кирпичную ферму, поголовье скота дошло до 300. Дети учились в школе-десятилетке. Появился в деревне свой клуб, больница с роддомом и зубным врачом. Со временем и мы построили себе хороший дом. Муж часто мучился от болей – сказывалась военная контузия, но дом все же достроили. В саду посадили яблони, груши, абрикосы. Дети выросли, разъехались кто куда. У нас в Самаре жила родственница, и она забрала к себе одного из сыновей сразу после службы в армии. Второй поехал к ним в гости и тоже остался там. Кончилось тем, что все дети перебрались сюда. Сейчас у меня 4 детей, 14 внуков, 13 правнуков, и все живут в Самарской области. А я до 2012 года жила в родном селе. Пенсию дали маленькую, потому что насчитывать не с чего было. В послевоенные годы вообще денег не платили, а потом дневной заработок был всего рубль-полтора. Когда уже не стало сил рубить дрова, сын перевез меня к себе в Отрадный. Уезжала с тяжелым сердцем. В селе оставались родственники, знакомые, могилы близких людей. И хотя здесь я подружилась с соседями, у меня до сих пор болит душа по своей родине. Там, рассказывают, происходят большие перемены. Стали проводить газ. Проложили хоть узенькую, но асфальтированную дорогу. А то раньше, бывало, когда сын приезжал меня навестить, его машина застревала посреди дороги, приходилось трактором вытаскивать. Перемены – это хорошо. Жаль только, что начались они поздно. Молодежь разъехалась, старики умирают. За первые три года, что я провела в Отрадном, в нашем селе 15 человек умерли. Больно думать, что те прекрасные места могут совсем опустеть. Там такая природа! Воздух замечательный. Заводов поблизости нет, всюду травами и цветами пахнет... При расставании с Марией Павловной Клиндуховой подумалось: «Сколько же пришлось вынести российским женщинам!». Они не согнулись под тяжким грузом невзгод, а достойно их преодолели. Молодому поколению есть с кого брать пример и на кого равняться.
http://vestnik.otradny.net/ Рейтинг: 20	С.Углева. Фото из семейного архива Клиндуховых